Расставаясь с грёзами
Один человек удачно высказался про адекватность. Это способность человека быть честным с собой про себя.
Самое деструктивное, что я с собой делал, так это думал в ключе «мы что-то ещё успеем там впереди». Так долгое время происходило с мечтами о писательстве и музыке. Происходило бессознательно. На то, чтобы заметить это, ушли годы. Я не мог увидеть прячущуюся в тени сознания надежду, она просто жила во мне, о чем я даже не догадывался. Начал тщательно разбирать, что у меня есть на тему каждого из этих занятий.
И нашлись лишь жалкие крохи. Среди пяти тысяч заметок набралось едва с сотню потенциально достойных того, чтобы собрать из них статьи или части курса (пишу в основном на три темы: дизайн и бизнес в информационных технологиях; человека и его жизнь; принципы функционирования окружающего мира). Огромная часть записей относилась к саморазбору – так, чтобы не сойти с ума – то есть вовсе не подходило для публикации. В сухом остатке нашлось несколько заготовок, поработай с которыми, и они стали бы статьями или главами книги. Ключевой момент здесь – та работа, которая требуется для этого. Да, нужно садиться и писать, редактировать, кромсать, править, удалять, писать заново, словом – много работать, преследуя цель приблизиться к окончательному результату, каким бы он ни был. И в этом движении у меня не было самого важного – намерения этого результата достичь. И главное, я не замечал, что этого намерения нет.
Всё это время я как будто готовился писать, собирал материалы. Тщательный пересмотр этих материалов показал, что собирать примеры и оставлять краткие заметки без общей структуры бессмысленно, если не планируешь сделать из этого прочную библиотеку, справочник, статью, да что бы то ни было. Главное, чтобы результат имел форму, доступную для восприятия другими и был обеспечен доступ к нему. И здесь у меня был полный провал.
Похожая ситуация с музыкой. Здесь у меня было два сорта утаиваемых от себя мыслей. С одной стороны – я бежал от себя прошлого, стыдился своих мыслей, взглядов, ценностей, музыкальных и поэтических форм, которые казались мне теперь устаревшими и недостаточно выразительными. Это мешало записать материал, который не был своевременно записан. С другой стороны – я боялся, что ничего нового сказать не смогу: песни писались всё реже, а затем и вовсе перестали писаться. Так я незаметно для себя стал заложником своего представления о себе из прошлого, парня, имевшего, что сказать, и высказывавшемся на том максимуме, который был ему доступен. Невидимым было тщательно скрываемое желание не терять образ этого парня, ковбоя со сцены. Всё это растянулось на годы и было похоже на сон безумца, поливавшего время от времени увядшую розу, улыбавшегося ей, выставлявшего ее в солнечный день на окно в ожидании встретить день, когда она расцветёт.
Я пишу о вреде грёз, которые ни к чему не ведут и потакают бездействию. Не в том беда, что я перестал писать песни, беда в том, что мне мерещилось, что с той формой прошлого ещё не покончено, и я вкладывал внимание в пустую надежду, вместо того, чтобы поклониться тому, что было, и пойти дальше.
Потому отныне я решил вместо мечтаний, сразу расставаться с ним или начинать делать что-то конкретное для задуманного. Обычно достаточно просто начать переставлять ногами в нужном направлении.
